В русской словесности 60-80-х годов не найти более карнавального писателя, чем Алешковский (род. 1929). Поэтика телесного низа, “трущобный натурализм”, эксцентричность сюжета и стиля, опора на площадное слово, кощунственная профанация официальных догматов и символов веры, комические гротески и вообще “исключительная свобода образов и их сочетаний, свобода от всех речевых норм, от всей установленной речевой иерархии” (Бахтин) - словом, все важнейшие компоненты карнавальной традиции, вплоть до пафоса противостояния “односторонней и хмурой официальной серьезности”, проступают в прозе Алешковского с исключительной четкостью и, главное, совершенно органично, естественно и не натужно. В контексте карнавализации вполне рядовыми выглядят те качества поэтики Алешковского, которые сначала вызывали шоковое неприятие, а затем шквал аплодисментов: допустим, интенсивное использование “благородных кристаллов мата, единственной природной и принадлежной части русского языка, сохранившейся в советском языке” (А. Битов). Другое дело, что мат у Алешковского приобретает значение особого рода антистиля: сталкиваясь с версиями официального, советского языка (литературными, бюрократическими, политическими или утопическими), он пародирует, снижает, подрывает и в конечном счете отменяет власть советского идеологического мифа над сознанием героя. Как пишет А. Архангельский: “принципиальная неканоничность авторской позиции и показная “нелитературность” Алешковского - все это звенья одной цепи, ибо перед нами автор, заведомо настроенный враждебно по отношению к любому мифу - историческому ли, философскому ли, языковому ли - независимо от его “идеологического наполнения” и потому расшатывающий литературные прикрытия мифологизированного сознания”.
Какое же надо было иметь мужество, чтобы взяться за освещение такой сложной и болевой, политически опасной темы! Я имею в виду тетралогию Б. Лепкого «Мазепа». Это произведение, которое я недавно прочитал, произвело на меня чрезвычайно большое впечатление. Само обращение к образу выдающегося украинского гетмана в глазах тогдашней советской критики обрекало произведение на небытие, а самого автора на осуждение как «националиста» и «врага народа». Тот, кто затрагивал фигуре Мазепы (писатель или ученый), имел лишь одно право - разоблачать его, грубо осуждать, безжалостно распинать.= К циклу повестей, которые составляют эпопею, Б. Лепкий шел долго, разрабатывая отдельные мотивы из истории Украины, прежде всего в поэзии. Сначала были написаны стихи «Полтава», «Ой горькие те банкеты» (1906), «Мазепа» (1908), в которых поднималась проблема национально-освободительной борьбы в Украине. А уже позднее, в 20-х годах, писатель начинает работу над большим эпическим полотном о славном гетмане Украины, имея цель рассказать правду о выдающимся человеке.
…Из черноземного Подолья пришел в родную литературу талантливый поэт и прозаик, выдающийся общественно-культурный деятель и педагог, который своим художественным представлением, чутким поэтическим сердцем охватил всю Украину и приумножил ее духовные ценности, заслужив за свою полувековую творческую работу глубокий почет и уважение современников и следующих поколений. Подольское село! Для скольких деятелей культуры оно было тем животворным источником, который питал их творчество, давал силу одолевать бедствия в жизни, воодушевляло на работу и борьбу во имя народа.
Поэзия Б. Лепкого - небудничное событие в литературе. Поэтическое творчество художника охватывает много явлений жизни: историческое прошлое , национально-освободительную борьбу нашего народа, его морально-этические поиски, духовно-культурное развитие, обычаи, традиции и т.п., она разнообразная по жанрам (стихи, песни, сонеты, поэмы, поэмы-сказки) и художественными средствами. В своей поэзии Б. Лепкий - тонкий лирик меланхолического слога и проникновенный певец природы. Яркие особенности лирического таланта Б. Лепкого оказались, например, в сборнике «Из-за моря» (1913). Эти стихи возникли вследствие его встречи с Адриатическим морем. Художник, муза которого питалась тихой грустью подольских сел, красотой карпатских гор, звоном Черемоша, всем сердцем приклонился к могущественной стихии моря, ощутил ее глубинную силу, переливы красок. Б. Лепкий в освоении новой для него темы выступает проникновенным поэтом-лириком, который в написании картин моря обнаруживает богатство своих душевных впечатлений и переживаний, постоянно ощущает себя частицей вечно живой природы. Величественность, вечную побежалость моря поэт раскрывает в контексте стихий неба и земли: Бушуют, гудят и пенятся Разбуженные волны на море - Задавленные в пропасть бездонную, Спокойно горят ясные звезды. («Разве может что-то лучшее быть…»)
Сочинение рассуждение по рассказу Джека Лондона «Любовь к жизни». Менее чем двадцать из прожитых лет Джек Лондон работал в литературе. Но впечатляющими были его творческие успехи. С увлечением и завистью наблюдали современники за взлетом и сказочной судьбой Джека Лондона. Из него хотели сделать рекламу прекрасного, цветущего общества, указывая на судьбу писателя как на пример воплощения идеи равных возможностей, которые открыты в Америке для каждого. Вот, дескать, парень-рабочий, пасынок фермера, который испытал бедности, не смог получить университетского образования, но все равно стал прославленным писателем, сумел достичь своей цели и осуществить мечту. Борьба за успех обессиливала, а года голода и отчаяния гнали его с нечеловеческой напряженностью нервов на поиски удобной репортерской и писательской работы. Это было своего рода самосожжения ради успеха. Джек Лондон писал: «Мне удивительно думать теперь о том, с каким самозабвением я работал, о том, каким я был бедным, и как безумно мне хотелось достичь успехов, а еще - каким я был счастливым».