«Слово о полку Игореве», гениальный и уникальный памятник древнерусской поэзии XII в., является драгоценным национальным достоянием культуры восточных славян - русских, украинцев, белорусов. В этом отношении «Слово» соотносится, например, с русскими былинами и украинскими думами, с героическим эпосом армян - «Давид Сасунский», грузин - «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели, тюркских народов - «Манас», французов - «Песнь о Роланде», немцев и австрийцев - «Песнь о Нибелунгах», испанцев - «Песнь о моем Сиде» и т. п. Наряду с этими произведениями «Слово» давно уже имеет признанное международное значение. Суть поэмы, - писал он, - призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ», «вся песнь носит героически-христианский характер, хотя языческие элементы выступают еще весьма заметно. «Слово» является не только памятником глубокой старины, но и действенным фактором нашей современной культуры. В этой связи весьма показателен процесс постепенного и непрекращающегося освоения «Слова» выдающимися деятелями литературы и искусства. Образы «Слова» нашли свое отражение в творчестве многих русских писателей и поэтов.
В первую мировую войну чувства русских женщин хорошо выразила известная поэтесса того времени - Т. Л. Щепкина-Куперник в стихотворении «Песня над рубашкой». Женщина шьет рубашку для бойца, ушедшего на фронт, вплетая в свою работу всю свою тоску и печаль; в ее работе «все жаркие слезы зашиты, все тревоги бессонных ночей». Не отзвук ли это вечного плача красавицы Ярославны: «О, Днепре Словутичу!… Взлелей, господине, мою ладу ко мне, а бы не слала к нему слез на море рано!»?. В эпоху Великой Отечественной войны это чувство, эту тоску отразили в своих стихотворениях современные нам поэты. В суровые дни войны сотни, тысячи женщин, по-разному выражая свою любовь, свою печаль и тревогу, по-разному переживали горе княгини Ярославны. Эта любовь, эта страстная вера в то, что сила любви спасет дорогого воина и поможет ему вернуться, давала бойцам силы. Об этом пишет Платон Воронько в своем стихотворении «Ярославна»:
Развивая гипотезу и мифах и легендах используемых в «Слове о полку Игореве», мы можем прийти к выводу, что предположенное «славяно-русское» племя, на землях которого впоследствии сложились Черниговское (в значительной части) и Новгород-Северское княжества, как владения Ольговичей (прадед которых, Святослав, получил Чернигов после смерти своего отца Ярослава 1054 г.), это-«северяне». Название «северян» (в действительности, жителей Южной Руси) сохранилось до сих пор (г. Новгород-Северский, р. Северский Донец) и было актуальным в течение всей истории Древней Руси40. «Северяне» по происхождению были ираноязычным племенем, включенным в состав империи Рюриковичей, и название их восходило к древнеиран-скому «зеи»-черный41. Историки и лингвисты подтверждают наличие ираноязычного субстрата на территории «северян» в XI - XII вв. По наблюдениям Н. А. Баскакова, фигурирующие в «Слове» имена богов - Даждь-бога, Хорса, Стрибога, а также злого духа Дива, - «древнеиранские по своему происхождению».
Сочинение на тему «Мысль семейная» в романе Толстого «Анна Каренина».«Анна Каренина»Толстого (в первом своем варианте-задумчивости должна была быть лишь развернутым рассказом о судьбе «пропащей» женщины из высшей среды. Однако чем дальше продвигалась работа Толстого над романом, тем более широкими становились его рамки, как это всегда бывало в у писателя, когда он начинал конкретно осуществлять свой литературный замысел, в своей окончательной редакции «Анна Каренина» превратилась на роман с очень широким и углубленным охватом действующих лиц и событий, вместив в себе и выбравши целые отрывки из русской жизни.
Родившись во Франции в II половине XIX столетие, символизм в начале XX столетия распространился на другие литературы: немецкую, норвежскую, бельгийскую, русскую, украинскую и др. Он принес новые нетрадиционные средства выражения в искусстве, новые формы художественного мышления, в центре которого стоял символ - художественный образ, внутренняя сущность его беспредельно глубокая и неисчерпаемая. Русский символизм, ориентируясь на французских символистов и их предшественников (Верлена, Бодлера, Рембо), активно развивался на протяжении двух десятилетий (1890-1910). Русские символисты вступили в литературу двумя потоками. Сначала Дм. Мережковский, В. Брюсов, 3. Гиппиус, К. Бальмонт, Ф. Сологуб и др., со временем К. Бальмонт, О. Блок, В. Иванов, С. Соловьев и др. Между старшими и младшими символистами было много общего, но была и важная разность. Старшие ориентировались на западное искусство, и корни русского символизма усматривали в мировой многовековой культуре. Они были космополитами, считали, что истоки мирового символизма находятся в глубине времен, еще в философской системе Платона.