Образы Фауста и Мефистофеля в трагедии Гете
Фауст снова в своем кабинете. Он переводит библию на немецкий язык и задумался над первыми строками. Вначале было Слово. Так ли? Можно ли столь высоко ценить слово, чтобы ставить его в основу бытия? И после долгих размышлений Фауст решительно пишет: Вначале было Дело. Деяние в основе бытия утверждает Гете - Фауст наперекор религиозным догмам, наперекор умозрительным отвлеченностям, немецкой идеалистической философии. Но работа над переводом прервана. Пудель воет, мечется, визжит, мешает сосредоточиться. Вот он растет, скалит пасть… Фауст творит заклинания, и из оболочки пса выходит Мефистофель в одежде средневекового схоласта. Предопределенная встреча состоялась./Мефистофель/ дух сомнения, возбуждающий к делу, явился в момент, когда в душе Фауста произошел перелом. После мучительной ночи, окунувшись в гущу народа, услышав голоса живой жизни, Фауст отверг мертвящую догму и готов вступить на новый путь.
На вопрос Фауста «Так кто же ты?» Мефистофель отвечает:
- …Часть вечной силы я,
- Всегда желавшей зла, творившей лишь благое.
Гетевский Мефистофель совсем не похож на того канонического церковного «сатану», который искушал Фауста в старинной повести и в кукольном театре. Он гораздо сложнее. Мефистофель - символическая фигура, и в то же время автор придает ему черты живой индивидуальности. Мефистофель - злобный искуситель, презирающий человека, не верящий в его силы, этим он чужд и враждебен герою. Но Мефистофель умеет необычайно зорко видеть изнанку вещей, в нем кроется иронический философ-скептик с блестящим критическим умом, и этим он дополняет Фауста, представляя как бы его язвительном смехе Мефистофеля, в его беспощадно “”ироническом складе ума есть нечто, идущее от Вольтера, от разоблачительного пафоса французского Просвещения.
В уста Мефистофеля вложено немало истин, здравых суждений самого автора. Поторапливая Фауста в путь, при второй встрече, Мефистофель облачается в одежды университетского профессора и проводит беседу с учеником, явившимся к ученому доктору за советом. С горькой иронией говорит Мефистофель о чудовищном засилии слов, о догматическом преклонении перед пустой словесной формулой, царствующем в ученых кругах. Ученик лишь тогда выберется на тропу успехов, если он бездумно будет повторять вслед за учителем затверженные сочетания слов, пусть даже за ними нет живой мысли:
- Тогда дорога верная для вас
- В храм несомненности готова…
«Но ведь понятия в словах должны же быть?» - робко спрашивает ученик. Прекрасно, но о том не надо так крушиться:
- Коль скоро недочет в понятиях случится,
- Их_ можно словом заменить.
- Словами диспуты ведутся.
- Из слов системы создаются;
- Словам должны вы доверять:
- В словах нельзя ни йоты изменять,-
- отвечает черт с саркастической усмешкой.
Высмеивая немощь и ложное направление жрецов немецкого храма науки, Мефистофель выражает мысли самого Гете, но только в более резкой форме и не давая взамен сокрушаемых «твердынь» ничего положительного. В уста иронического черта Гете вкладывает и одно из тех крылатых речений, которые не стареют в веках:
- Суха, мой друг, теория везде,
- А древо жизни вечно зеленеет.
Встреча с Мефистофелем ускоряет решение Фауста порвать с прошлым, выбраться из темной норы и вступить «в мир, где жизнь сверкает». Мефистофель предлагает ему помощь, и Фауст согласен заключить с ним договор:
- …Ну, по рукам!
- Когда воскликну я: «Мгновенье,
- Прекрасно ты, продлись, постой!
Условные фигуры то и дело становятся на место живых образов первой части. Мифологические и философские карнавалы, фейерверки имен, изобилие ссылок, намеков, исторических деталей затрудняют движение драмы и порой затемняют для читателя ее восприятие. И все же во второй части трагедии Гете поднимается до величественных прозрений. Потрясенный ужасной судьбой Маргариты, измученный, обессилевший, Фауст впадает в глубокий целительный сон. И в этом сне сама природа вливает в него силы для новых поисков, мук и радостей.
- Достижимы все стремленья,
- Посмотри: заря ясна!
поют над спящим хоры эльфов, духов лесов и полей. И Фауст, пробуждаясь с восходом солнца, приветствует жизнь, свет, вечно прекрасную Землю, ее вечно творящие силы. Возрожденный, он вступает в «большой мир». При дворе императора, куда вводит его Мефистофель, перед Фаустом открывается закулисная сторона государственной деятельности, тайны политики. Империя на 1,’раю гибели и разорения. В ней царит хаос, разлад, Убман:
- И беззаконие тяжелое в закон
- В империи повсюду превратилось.
- Государственная казна пуста.
- Все заложено. Империя в долгах.
- И корень зла в том, что каждый думает о себе:
- сиятельные господа -о кутежах, а бюргеры -о своей мошне:
- У золота все двери на запоре.
- Всяк для себя лишь копит, вот в чем горе.
Мефистофель окончательно расшатывает и без того подгнившие устои империи проектом выпуска бумажных денег под залог подземных сокровищ. Обман рождает болезненный ажиотаж. Из-за пустых бумажек люди готовы перегрызть друг другу горло. Страсти распаляются. Всеобщий раздор охватывает страну: Большой и малый спорят меж собою. Война. Народные бедствия, и на этих бедствиях наживаются те, кто умеет ловить рыбу в мутной воде: обманщики, захватчики, грабители:
- Имеешь силу, гак и прав!
- Лишь был бы наш карман набит.
- Кто спросит, как наш груз добыт?
- Разбой, торговля и война
- Не все ль равно,- их цель одна.
Да, автор Фауста ясно видел суть грабительской морали тех, кто берет верх и властвует в мире корыстной наживы. Формула Гете не устарела и через сто с лишним лет после появления его трагедии, как не устарело и многое другое в раздумья-х и исканиях Фауста. Государственная деятельность в империи не влечет Фауста (сам Гете тоже когда-то разочаровался в своих государственных экспериментах).
Хорошее сочинение? Тогда в закладки - » Образы Фауста и Мефистофеля в трагедии Гете . Это нужно, ведь не потеряешь!
Содержание интересных новостей
Новые сочинения: