Символы и знаки в мировой литературе
Историю человечества, историю познания мира пронизывают волны символизации. Теперь, после того как основные предметы, явления, действия получили свои имена, человек, расширяя круги своего познания, строит новые слова из старых корней, ищет соответствия между разными явлениями. Мрак - морок - морочить - меркнуть - смерть - все это слова одного корня и каждое из них могут стать символами, знаком для других слов, однокоренных либо близких, смежных по смыслу. Так, черный цвет (мрачный) станет знаком мрака, ночи, смерти, но черный же цвет сопутствует и другим явлениям: непроясненность хаоса, бесконечная глубина мира, тайна рождения, земля - все это тоже символизирует черный.
Колдун, расставляя повсюду однозначные СИМВ0ЛЫ, оплетая все сетью однозначных соответствий, симпатических связей (например, прядь волос, обрезанные ногти, кусок одежды представляют самого человека) поставит черный цвет в преддверии беды и смерти, и черная кошка помешает кому-то идти по дороге, а уничтоженная прядь волос действительно убьет запуганную жертву, верящую, что волосы и есть сам человек. Мудрец, увидев ту же черную кошку, подумает, наверное, совсем о другом (о чем?). Он знает, что каждое слово многозначно, и та игра, которую навязывает всем колдун («черный с белым не берите, да и нет не говорите»), оплетая все однозначными связями и знаками-соответствиями, - это всего лишь игра, хотя в нее и верят все участники. Джин, как вы помните, был рабом лампы. Можно стать рабом черной кошки, рабом собственной пряди волос, рабом своего страха - это путь долу. Но есть и путь горе (вверх) - не упрощение космоса до коробки, норки, лампы Алладдина, а открывание мира в его сложности, неоднозначности. Именно этот путь ведет к мудрости, к творчеству, к красоте, к открыванию новых слов, понятий, смыслов-значений.
Позже, когда мир природы будет более или менее освоен и перестанет пугать человека, мифотворчество уступит место философии и религии (мифология окажется у них В подчинении), а духовная жизнь окажется надприродной, выше природной, сложнее природной и соответственно определяющей природную; тогда природа (освоенное, понятное) стаиет символом, раскрывающим сложный вселенский порядок, а огонь (уже с маленькой буквы) станет символом войны, космического света, рождающего мир; творчества, вдохновения - явлений жизни и духа. Общаясь друг с другом, постигая мир, люди приходили к новым понятиям: тем, которые нельзя увидеть земными очами, а лишь очами разума, очами сердца (помните - у Экзюпери: «Зрячим может быть только сердце»).
Доброта, мудрость, мужество, жестокость, равнодушие, лживость - эти качества человеческих отношений уже осознавались, но их трудно было определить. Древние боги жили своей жизнью, не особенно заботясь о жизни людей, им было дозволено и равнодушие, и жестокость, и обманы. Но в человеческих отношениях эти понятия начинали уже играть очень важную роль. Все это повлекло кардинальные изменения в осознании миропорядка. Этические, нравственные отношения между людьми стали в центре внимания в эпоху Средневековья. В Средневековье символы, воплощающие религиозные, нравственные и духовные истины, и символизация жизни станет языком культуры на многие века. Все предметы и существа, вся природа, все явления зримого мира станут обозначать, манифестировать, представлять, отражать высший порядок, мир духовный, мир божественный. Д. С Лихачев: «Весь мир полон символов, и каждое явление имеет двойной смысл. Зима символизирует собою время, предшествующее крещению Христа; весна - это время крещения, обновляющего человека на пороге жизни; кроме того, весна символизирует воскресение Христа. Лето - символ вечной жизни. Осень - символ последнего суда; это время жатвы, которую соберет Христос в последние дни мира, когда каждый человек пожнет то, что он посеял. В целом четыре времени года соответствуют четырем евангелистам, а двенадцать месяцев - двенадцати апостолам и т. д.».
К концу Средневековья символизация в религии, ЖИЗНИ, культуре достигает таких размеров, что начинает сама себя разрушать. Как пишет Й.Хейзинга: «Весь мир становится полем действия всеохватывающей символизации и покрывается каменными цветами символов. Но ведь символизм исстари имел склонность превращаться в нечто чисто механическое. Заданный вначале как принцип, он черпает силы для роста не только в поэтическом воображении и восторге, но как сорняк, захватывает мышление, вырождаясь в болезнь ума, во что-то вроде простого приличия. Так, в изобразительном искусстве аллегорические образы Микеланджело, Г.Гольбейна Младшего, И.Босха или символизм Пизанелло, Боттичелли, Дюрера возвращают символу высоту «поэтического воображения и восторга», высоту духовного переживания, и, вместе с тем, обретают невероятно разнообразную палитру чувств: от иронии и гомерического смеха до меланхолии, грусти, отчаяния. Поэтому не случайно, что, оставляя религиозную сферу и сферу обыденной жизни, символ и аллегория находят новую «среду обитания» - искусство - и там остаются надолго. Сам же символ из простого обозначения становится художественным образом, условно передающим какую-либо мысль, переживание.
Итак, когда символы льдом покроют всю жизнь человека, придет весна, символический лед растает, растворится в реке жизни, символы станут художественными образами, бликами неуловимого света, пойманного художниками. Лишь в руке мастера символ опять обретет первозданную свежесть вновь называемых, вновь открываемых глубин, скрытых временем смыслов СЛОВ, возвращая словам реальность, связь с называемыми предметами.
Субъективное, ярко выраженное личностное видение мира Романтизмом сменит Реализм: «взыскание достоверности», изучение «живой жизни» такой, какая она есть. Это изучение все чаще будет опираться на знание научного опыта. В связи с этим возникнет опасность сциентизма, исчерпывающей понимание науки: в 30-70-ые годы XIX века, когда математика и другие точные науки, а также теория Дарвина в биологии, философия позитивизма стали описывать и анализировать человеческие отношения, когда возникла идеология (комплекс идей, призванный управлять жизнью людей), в конце концов лед всезнающей знаковости науки вновь сковал культуру и человеческие отношения.
Французские символисты 70-80-ых годов - это не ученые толкователи Средневековья, спорящие о символических значениях слов, о значениях религиозных символов. Это и не ученые пииты барокко, из садов многоцветных символов составляющие пышные букеты, руководствуясь правилами риторики. Это люди, вернувшие себя в состояние первобытности, детства в хорошем смысле этого слова , то есть с первозданной тревожностью, напряжением ничем не замутненного чувства вновь впервые и по-новому называющие мир, не подыскивая категории рассудка, не определяя разумом космос, а давая, как первые дикие люди, «дети солнца», чувственные образы этого мира. Знание, извечно стремясь к исчерпанности, умерщвляет, выхолащивает мир. Не случайно древние египтяне писали: «Не желает ли истина в сердце своем опьяненья». Почему? - Чтобы вновь потеряться в безбрежности, неисчерпаемости, безграничности мира.