Модернизм и постмодернизм
Каждая эпоха в истории культуры склонна отталкиваться от предшествующих мыслительных и художественных парадигм, отрицать и переосмыслять их, при этом вбирая их опыт. Послевоенная эпоха - время появления и распространения постмодернизма в литературе и искусстве - была в этом смысле и ординарна, и специфична одновременно. Специфичность проявлялась в том, что фундаментальным принципом постмодернизма стало прежде всего отрицание доставшихся в наследство представлений, каковыми были представления модернистские. В модернизме, если рассматривать его в первую очередь не как одно из литературных направлений, а как универсальную систему мироосмысления, нашли воплощение представления о человеке и мире, что формировались с поствозрожденческих времен, в нем синтезировались и достигли высшей точки своего развития. Традиция рациоцентризма в модернизме оказалась сплавленной с системой индивидуалистических, по сути иррациональных, требований человека, а, позднее, и человеческого сообщества к действительности, социальной и природной. В этом «сплаве» стала осознаваться как реальная возможность построения, скажем, коммунистического «рая на земле», получило некий абсолютный реальностный статус идеологическое противостояние «демократического» Запада и «социалистического» Востока и т.д.
Все это свидетельствовало о том, что модернистские представления лишились своего раннего бунтарского пафоса и оказались «адаптированы» идеологией и разнообразными формами «массовой культуры». Возникла потребность в глобальном пересмотре и отрицании всей модернистской системы представлений о мире, исчерпывававшейся по мере «истощения утопических энергий» (выражение Ю.Хабермаса). Духовный кризис послевоенных десятилетий и последующее повсеместное «крушение идеологий», «фарсовый финал Великого противостояния» (Д.В. Затонский)’способствовали широкому развитию постмодернистского мирочувствования.
Такая ситуация отнюдь не впервые складывается в истории культуры, что дает повод трактовать постмодернизм в широком смысле, подобно У.Эко, не как «фиксированное хронологическое явление, а некое духовное состояние». «В этом смысле, - рассуждает У.Эко, - правомерна фраза, что у любой эпохи есть собственный постмодернизм».
Разделяющий в целом точку зрения на постмодернизм как периодически возникающее «духовное состояние», Д.В. Затонский связывает его появление с пониманием неоднозначности и противоречивости мироустройства, с крахом утопии, с осознанием того, что «нет в подлунном мире ничего окончательного, вполне завершенного: ни морального приговора, который не может быть пересмотрен, ни нравственного поощрения, которое никогда и никому не покажется незаслуженным. Каждая ложь таит в себе частицу истины, и всякая истина таит в себе каплю яда, так что слава и позор нередко взаимопереходны, даже взаимозаменяемы. Но не оттого, будто все в жизни до безнадежности относительно и, следовательно, жизнь беспросветна. Просто, по представлениям Сервантеса, нет ни у кого монополии на добро, на справедливость, на устройство чужого счастья». Эти слова касаются «Дон Кихота», но вполне приложимы и к Свифту, и к Стерну, и к Гессе…
Собственно, если, очерчивая круг постмодернистских явлений в литературе, идти по пути мирочувствования, то в постмодернисты можно записать авторов от Аристофана, в творчестве которого воплощен кризис древнегреческой полисной культуры, Овидия и Петрония, фиксировавших распад системы древнеримских традиций, Шекспира, Сервантеса и Рабле, чьи произведения отразили разрушение ренессансных иллюзий и т.д., - вплоть до Б.Виана и М.Павича. Можно, более того, утверждать, что всякому значительному художнику претит самодовольство, претят положительные ценности идеологического сознания, будь то эпоха античности или XIX век. И постмодернизм в этом смысле есть синоним мудрости искусства, а модернизм - его податливости на уловки времени и альянс с властью, заключающийся прежде всего в подчинении идеологии, что, в свою очередь, есть непременное свидетельство ухода искусства от свободно-творческого познания бытия.
Подобный подход прибавляет больше веса постмодернизму, умаляя и деформируя модернизм, который превращается в носителя обанкротившихся утопий и идеологических схем. Но это никак не согласуется с ролью модернизма в истории культуры, например, с тем, что он явился разрушителем реалистической и позитивистской целостности, произвел революцию в сфере искусства и т.д., так что его последующее превращение в негативного члена оппозиции «модернизм - постмодернизм» в целом мифично. Вернее сказать, что свойственный постмодернизму скепсис и принципиальный отказ от веры в научные или социальные утопии характеризует кризисные (кризисные - в плане кризиса идеологий, но не искусства) периоды развития цивилизации на всем ее протяжении. Именно эти представления охватывает термин «постмодернистское мирочувствование», выступающий, таким образом, характеристикой постмодернизма в широких хронологических рамках. Именно в таком «широком» смысле понимают его цитировавшееся выше У.Эко и Д.В. Затонский.