Из опыта проведения уроков по творчеству И.А.Бродского
Двери школьных аудиторий украиноязычных школ в начале XXI века распахнулись перед стихотворениями И.А. Бродского, лауреата Нобелевской премии 1987 года. Это одно из достоинств новой программы по зарубежной литературе 2011 года.
- «Нам сейчас Бродский нужен не ради Бродского, а ради самих себя. Он нужен тем, что он уже сделал. Главное, что нам сейчас необходимо, это излечиться от невежества. И здесь Бродский - замечательное лекарство. Он и невежество несовместимы. И если его поэзия будет существовать не как эталон, но как норма бытования в культуре, будет замечательно. Ведь наше молодое поколение постсоветской литературы пришло к двум направлениям. Это или «чернуха», которая является прямо оппозицией соцреализму, или слабоумная «заумь». Но даже заумь должна быть невероятно умной. И Бродский это тоже доказывает: его стихотворение может быть очень сложным. Но если разберешься - придешь к смыслу, а не к его отсутствию», - писал Виктор Ерофеев на странице «Литературной газеты».
На страницах украинских научно-методических журналов публиковались интересные статьи о Бродском Г.Н. Журавлевой, Е.А. Исаевой, О.Н. Николенко и других ученых-практиков. Творчеству поэта посвящена монографическая глава «И.А. Бродский» (автор И.С. Заярная) в учебнике, написанном с большой любовью к литературе и ученику, для 11 класса школ с русским языком обучения под редакцией профессора Ю.И. Корзова, изданном в Киеве в издательстве «Освпа». Учитывая то, что многие стихотворения Иосифа Бродского трудны для выразительного чтения и заучивания наизусть, в проведении урока учителю может помочь грамзапись студии «Мелодия» 1988 года «Иосиф Бродский. Стихотворения. Остановка в пустыне. Читает Михаил Казаков», где представлены «Рождественский романс», «Большая элегия Джону Донну» (фрагмент), «Воротишься на родину…», «А.Фролов. Из цикла «Школьная антология»), «Письма римскому другу», «24 декабря 1971 года», «В деревне Бог…», «Сретенье», «Одиссей Телемаку», «В озерном краю», «На смерть Жукова», «Мексиканский дивертисмент» (фрагменты), «Я входил вместо дикого зверя в клетку…». Этот подробный перечень записанных на грампластинку при жизни поэта его произведений - один из ориентиров в наследии И.Бродского, ведь программа по зарубежной литературе 2001 года не конкретизирует название стихотворений, представляя право выбора, да и методического приложения ко 2 разделу «Литература второй половины XX века» пока еще нет.
Стихи поэта начинают звучать на последних, прощальных уроках литературы для наших выпускников. Знакомя ребят с биографией Иосифа Бродского, необходимо отметить, что поэт начал заниматься в средней школе, в бывшей «Петершуле», «до революции это было немецкое училище. И в числе воспитанников были многие довольно-таки замечательные люди» (7, 86). Сегодня мы уже знаем из биографического словаря «Русские писатели XX века» (11, 117-118), что в свое время в ней учился Альфред Нобель. Но после Иосифу в силу различных обстоятельств пришлось учиться в других. В седьмом классе оставался на второй год. Не закончив 8 класса, в 15 лет пошел работать.
Из диалогов С.М.Волкова, историка культуры, с Иосифом Бродским:
«Волков. И никогда потом об этом не жалел?
Бродский. Думаю, что в итоге я от этого ничего не потерял. Хотя, конечно, потом жалко было, что школу не окончил, в университет не пошел и так далее. Я потом пытался сдать экзамен за десятилетку экстерном… И я, в общем, как-то подготовился, по всему аттестату. Думал я, что погорю на физике или на химии, но это я как раз сдал. Как это ни комично, погорел я на астрономии. По астрономии я решительно ничего не читал тем летом… Можно было попробовать пересдать, но я уже как-то скис; надоело все это, все эти детские игры. Да я уж и пристрастился ь работе: сначала был завод, потом морг в областной больнице. Потом геологические экспедиции начались». И как не вспомнить, что по иронии судьбы один из послед них сборников поэта назван «Урания» (1987) в честь муз» астрономии, владеющей пространством мироздания, в стихотворении «К Урании» звучит «…мысль о небытие. Эта мысль важна для Бродского и разнообразна у него. Под ее знаком существует вся его поздняя поэзия. Она сводится только к мысли о смерти, но, напротив, окрашивает мысль о «жизни, которая в гораздо большей степени есть не присутствие, где сейчас ты хотел бы быть, отсутствие рядом того, кто любим и дорог» .
- У всего есть предел: в том числе у печали.
- Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде
- Можно налить воды. Позвенеть ключами.
- Одиночество есть человек в квадрате.
- Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
- Пустота раздвигается, как портьера.
- Да и что вообще есть пространство, если
- Если не отсутствие в каждой точке тела?
- Оттого-то Урания старше Клио.
- Днем и при свете ночных коптилок
- видишь: она ничего не скрыла,
- и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
- Вот они, те леса, где полно черники,
- реки, где ловят рукой белугу,
- либо - город, в чьей телефонной книге
- ты уже не числишься. Дальше, к югу,
- то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
- бродят в осоке лошади-пржевали;
- лица желтеют. А дальше - плывут линкоры
- и простор голубеет, как белье с кружевами.
- («К Урании», 1987)
Учитель, читающий эти строки, обратит внимание учащихся на интеллигентность ответа автора цикла «Школьная антология», где нет и тени злорадства, иронии по отношению к школе и учителям: меня, мол, недооценили, а я стал лауреатом Нобелевской премии.
На уроках по Бродскому должен состояться разговор о важности самообразования в жизни человека, поэта. Иосиф Бродский самостоятельно изучил английский (после эмиграции в США наряду с интенсивной работой на русском, поэт начинает писать на английском языке сначала прозу, а затем стихи), польский. Знакомился с поэзией Пастернака, Цветаевой, Мандельштама, Ахматовой, Элиота, Джона Донна, Фроста и других поэтов, чье творчество не было известно массовому советскому читателю. Комплекс ощущений, настроений, связанных со школой, черной классной доской как чем-то неизменным в жизни, звучит в одном из стихотворений Бродского, где он смело использует прием переноса качества одного предмета на другой, и все перечисляемое у него существует одновременно, вызывая оригинальные ассоциации:
- Темно-синее утро в заиндевевшей раме
- Напоминает улицу с горящими фонарями,
- ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,
- толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
- Там звучит «Ганнибал» из худо мошка на стуле, сильно пахнут
- подмышками брусья на физкультуре; что до черной доски,
- от которой мороз по коже, так и осталась черной.
- И сзади тоже.
- («Темно-синее утро в заиндевевшей раме…», 1975-1976)