Крестьяне - беззащитные жертвы помещиков. Они терпят много несправедливостей, но, жаловаться им некому. «Высоко бог, далеко царь», - говорит Матрене Тимофеевне старик Савелий. Царь, державший в своих руках государственную власть, не защитник народа. Царская власть представляется крестьянину в виде двух страшных бедствий - поборов и рекрутчины, оставлявшей семью без кормильца. Сам царь не появляется в поэме, зато народу хорошо известны царские слуги: чиновники, полицейские, воинские начальники. В главе «Счастливые» рассказывается о продажности подьячих, о государевом посланном, усмирявшем бунт крестьян в деревне Столбняки уезда Недыханьева Испуганной губернии, в главе «Демушка» - о «неправедных судьях», для которых крестьянское горе - случай поживиться:
«По словечку» в течение 20-ти лет накапливал он материал для этой книги, а затем 14 лет работал над текстом произведения. Итогом этого колоссального труда явилась поэма-эпопея «Кому на Руси жить хорошо». «Счастлив ли народ?» - этот главный вопрос, волновавший поэта всю жизнь, стоял перед ним и при создании поэмы. Поэт не ограничивается прямым ответом - изображением народного горя и бедствий, а стремится выяснить, в чем смысл человеческого счастья, каковы пути его достижения, может ли быть счастлив отдельный человек среди всеобщего горя. Поэма показывает ничтожность тех, кто строит свое благополучие на страданиях других, и прославляет «народных заступников», отдающих свою жизнь борьбе за счастье народа. Поэма Некрасова явилась развернутым ответом на вопрос «Что делать?», поставленный вождем революционных демократов Н. Г. Чернышевским.
Чехов якобы иронически относился к Пете Трофимову, изобразил его «недотепой» и тем самым выразил свое скептическое отношение к революционному движению. Такое мнение совершенно необоснованно. Для того чтобы понять это, нужно вспомнить, кто и при каких обстоятельствах назвал Петю «недотепой». Это говорит Раневская, раздраженная тем, что Петя откровенно высказал неодобрение ее связи с ничтожным и нечестным человеком. Раневская не в, состоянии понять нравственную высоту Пети, но она чувствует, что Петя прав, и сама просит у него прощения: «Ну, Петя… ну, чистая душа… я прощения прошу… Пойдемте танцевать…» Да, Петя - чистая душа, и поэтому таким людям, как Раневская или Лопахин, он должен казаться неудачником, «недотепой». Но нельзя такое же мнение приписывать автору. Нельзя также считать, что такие эпизоды, как падение с лестницы, потеря галош и т. п., снижают образ Пети и приближают его к Епиходову с его «двадцатью двумя несчастьями». Бытовые мелочи нисколько не порочат Петю, а только делают его образ более живым и естественным. Если же говорить о сравнении с Епиходовым, то тут, скорее, можно видеть противопоставление.
От пьесы к пьесе росло мастерство Чехова-драматурга. Совершенствование формы его пьес неотделимо от стремления писателя более точно выразить их содержание - раскрыть жизненную драму людей глубоко интеллигентных, с тонкими чувствами, окрыленных высокой мечтой, достоинство которых попиралось людьми грубыми и пошлыми. Противопоставляя сложную внутреннюю жизнь интеллигентного человека примитивному духовному миру мещан, Чехов часто прибегает к намекам, предпочитая их прямым, декларативным высказываниям. Поэтому большое значение в пьесах Чехова имеет подтекст. Говоря о «подводном течении» чеховских пьес, К. С. Станиславский отмечал, что с ними в театр пришло чувство интуиции. Зритель научился по отдельным деталям, только косвенно связанным с развитием действия, проникать во внутренний мир героев и благодаря этому глубже постигать идею пьесы.
Чехов всю жизнь тяготел к театру. Пьесы для любительских спектаклей были его первыми юношескими произведениями. Рассказы Чехова настолько насыщены диалогами, в них сквозит такое стремление автора выразить основные мысли через речь персонажей, что они прямо-таки просятся на сцену. И действительно,- ни один писатель не может сравниться с Чеховым по числу инсценированных или экранизированных произведений. Ряд рассказов (например, «Осенью», 1883; «Свадьба с генералом», 1884; «Беззащитное существо», 1887) Чехов переделал в пьесы («На большой дороге», 1885; «Свадьба», 1889; «Юбилей», 1891). С большим успехом шли на сцене веселые водевили Чехова - «Медведь» (1888) и «Предложение» (1888).